Мандельштама
В Петрополе прозрачном мы умрем...
В Петрополе прозрачном мы умрем, Где властвует над нами Прозерпина. Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем, И каждый час нам смертная
В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа...
В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа, Нам пели Шуберта — родная колыбель. Шумела мельница, и в песнях урагана Смеялся музыки голубоглазый
Вечер нежный. Сумрак важный...
Вечер нежный. Сумрак важный. Гул за гулом. Вал за валом. И в лицо нам ветер влажный Бьет соленым покрывалом. Все погасло. Все смешалось. Волны
Возьми на радость из моих ладоней...
[Обращено к О. Арбениной] Возьми на радость из моих ладоней Немного солнца и немного меда, Как нам велели пчелы Персефоны. Не отвязать
Вооруженный зреньем узких ос...
Вооруженный зреньем узких ос, Сосущих ось земную, ось земную, Я чую все, с чем свидеться пришлось, И вспоминаю наизусть и всуе... И не рисую я, и не
Вот дароносица, как солнце золотое...
Вот дароносица, как солнце золотое, Повисла в воздухе — великолепный миг. Здесь должен прозвучать лишь греческий язык: Взят в руки целый мир, как
Все чуждо нам в столице непотребной..
Все чуждо нам в столице непотребной: Ее сухая черствая земля, И буйный торг на Сухаревке хлебной, И страшный вид разбойного Кремля. Она, дремучая,
Вы, с квадратными окошками...
Вы, с квадратными окошками, невысокие дома,— Здравствуй, здравствуй, петербургская несуровая зима! И торчат, как щуки ребрами, незамерзшие катки, И
Где связанный и пригвожденный стон?..
Где связанный и пригвожденный стон? Где Прометей - скалы подспорье и пособье? А коршун где - и желтоглазый гон Его когтей, летящих исподлобья? Тому
Да, я лежу в земле, губами шевеля...
Да, я лежу в земле, губами шевеля, Но то, что я скажу, заучит каждый школьник: На Красной площади всего круглей земля, И скат ее твердеет