Защитникам Сталина
Это те, что кричали: "Варраву Отпусти нам для праздника", те, Что велели Сократу отраву Пить в тюремной глухой тесноте. Им бы этот же вылить
Ленинград в марте 1941 года
Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей, Чем шпилей блеск и отблеск этих вод! Как
Освобожденная
Чистый ветер ели колышет, Чистый снег заметает поля. Больше вражьего шага не слышит, Отдыхает моя земля....
Первое возвращение
На землю саван тягостный возложен, Торжественно гудят колокола, И снова дух смятен и потревожен Истомной скукой Царского Села. Пять лет прошло. Здесь
Первый дальнобойный в Ленинграде
И в пестрой суете людской Все изменилось вдруг. Но это был не городской, Да и не сельский звук. На грома дальнего раскат Он, правда, был похож, как
Петербург в 1913 году
За заставой воет шарманка, Водят мишку, пляшет цыганка На заплеванной мостовой. Паровозик идет до Скорбящей, И гудочек его щемящий Откликается над
Петроград, 1919
И мы забыли навсегда, Заключены в столице дикой, Озера, степи, города И зори родины великой. В кругу кровавом день и ночь Долит жестокая
С самолета
1 На сотни верст, на сотни миль, На сотни километров Лежала соль, шумел ковыль, Чернели рощи кедров. Как в первый раз я на нее, На Родину,
Стансы (Стрелецкая луна...)
Стрелецкая луна, Замоскворечье, ночь. Как крестный ход идут часы Страстной недели. Мне снится страшный сон - неужто Никто, никто, никто не может мне
Царскосельские строки (Пятым действием драмы...)
I Пятым действием драмы Веет воздух осенний, Каждая клумба в парке Кажется свежей могилой. Оплаканы мертвые горько. Со всеми врагами в мире Душа моя