Стихи Мандельштама
Notre Dame
Где римский судия судил чужой народ, Стоит базилика,- и, радостный и первый, Как некогда Адам, распластывая нервы, Играет мышцами крестовый легкий
Silentium
Она еще не родилась, Она и музыка и слово, И потому всего живого Ненарушаемая связь. Спокойно дышат моря груди, Но, как безумный, светел день, И
Адмиралтейство
В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в темной зелени фрегат или акрополь Сияет издали, воде и небу
Айя-София
Айя-София,- здесь остановиться Судил Господь народам и царям! Ведь купол твой, по слову очевидца, Как на цепи, подвешен к небесам. И всем векам -
Актер и рабочий
Здесь, на твердой площадке яхт-клуба, Где высокая мачта и спасательный круг, У южного моря, под сенью Юга Деревянный пахучий строился сруб! Это игра
Бессоница, Гомер, тугие паруса...
Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то
Бесшумное веретено...
Бесшумное веретено Отпущено моей рукою. И - мною ли оживлено - Переливается оно Безостановочной волною - Веретено. Все одинаково темно; Все в мире
В морозном воздухе растаял легкий дым...
В морозном воздухе растаял легкий дым, И я, печальною свободою томим, Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне, Исчезнуть навсегда, но суждено
В непринужденности творящего обмена...
В непринужденности творящего обмена Суровость Тютчева с ребячеством Верлэна Скажите, кто бы мог искусно сочетать, Соединению придав свою печать? А
В огромном омуте прозрачно и темно...
В огромном омуте прозрачно и темно, И томное окно белеет; А сердце, отчего так медленно оно И так упорно тяжелеет? То всею тяжестью оно идет ко