Ян ванн Эйк

          Старый художник Ян ванн Эйк (1385 или 1390 - 1441г) занемог. Он знал, что скоро и за ним придет безносая с косой. Что скажет он Всевышнему о своей жизни? А она, жизнь, была длинной – больше пятидесяти. Немногим Бог отводит такие сроки и совсем немногим Он дает при этом талант живописца. Выполнил ли Ян ван Эйк замысел Творца? Достаточно ли усерден был в своем призвании? Превозмогая боль, старик начал писать свою последнюю картину – картину жизни живописца из провинциального бельгийского городка Маасейка. На этот раз картину писала уже не его рука, а его услужливая память.

        Едва свет нового дня начал проникать в комнату, юный художник был уже на ногах. Ему не терпелось продолжить работу, чтобы поскорее увидеть, что же произойдет сегодня с тем миром, который рождается из-под его кисти на недавно начатой картине. Быстро надев на себя привычную, уже изрядно выпачканную красками рабочую одежду, обувшись в свои деревянные башмаки, юноша поспешил к холсту. В комнате было еще мало света, чтобы браться за кисть. Он сел, задумался, машинально жуя хлеб с овечьим сыром и запивая все молоком. Взглянул на окно и снова заторопился. Надо успеть к восходу солнца подготовить краски. А в этом деле у него были свои секреты. Когда-то его захватила идея придумать такие составы красок, чтобы они жили на холсте как можно дольше, в том первозданном сиянии цвета, какое бывает только от свежих мазков. Он начал искать книги, которые могли бы ответить на его вопросы, говорил об этом с учеными алхимиками, знающими все премудрости о составе веществ. Пробовал, ошибался и снова искал свой волшебный компонент, свой «философский камень». И он его нашел. Его масляные краски особенные, секретные. И прозрачный лак, покрывающий готовую работу, тоже особенный. Краски его светоносны, им доступны любые оттенки. Ян ван Эйк особенно любил цвет пылающего пурпура. Таким был цвет плаща Богоматери на его картине 1434 года «Мадонна каноника Ван дер Пале». А еще раньше, в 1432 году, когда он закончил свою самую главную и самую любимую работу – полиптих на Гентском алтаре, в пурпурные одежды он облачил священников, епископов, пап, стоящих рядом с двенадцатью апостолами, коленопреклоненными перед Белым Агнцем. И сам алтарь был покрыт пурпурной тканью.

       Память ван Эйка навсегда сохранила уроки его старшего брата Хуберта, с помощью которого он делал свои первые шаги как живописец. Потом, в 1422г – ом, увидев юношеские работы ван Эйка, принял его к себе на службу Иоанн Баварский, правитель Голландии, для которого он потом расписывал дворец в Гааге. Вспомнил старый художник и те благословенные годы 1425 – 1429 в Лилле, когда он служил придворным живописцем Филиппа Доброго, бургундского герцога. Тот очень ценил его талант и восхищался его умом и познаниями. Герцог даже несколько увлекся: использовал своего живописца в дипломатическом деле. Он подумал, что у ван Эйка достаточно ума, чтобы выполнять посольские миссии. В 1427 и 1428 годах Ян ван Эйк ездил со сложными дипломатическими поручениями в Испанию и Португалию. И справился. Герцог щедро оплатил тогда его труд.

       С благодарностью и теплотой ван Эйк вспомнил братьев Лимбургов, искусных иллюстраторов, у которых было чему поучиться, и Мельхиора Брудерлама, алтарного мастера. С ними ван Эйк вместе работал при бургундском правителе, овладевая сионским стилем живописи 14-го века. Именно тогда он «заболел» алтарной живописью. И снова память возвратила Яна в то время, когда в 1431 году он обосновался в Брюгге, служил там придворным художником. Там он и получил предложение, от которого невозможно было отказаться. А предложение состояло в том, чтобы продолжить когда-то начатую братом Хубертом ван Эйком работу. Брат умер в 1426 году, и его труд остался незавершенным. С каким страхом и волнением Ян просил тогда Божьего благословения! Да, Гентский алтарь с полиптихом из двенадцати дубовых створок – это действительно его главное творение! Он горд своей работой. Ему есть, что предъявить Всевышнему. Его внутреннему взору предстал любимый алтарь, покрытый пурпурным покрывалом, а на нем – Белый Агнец. Перед Ним – зеленая лужайка с белыми полевыми маргаритками, похожими на звезды. И много людей, склонивших головы и колени перед священным символом. Их лица и фигуры он писал с особым трепетом, потому что они принадлежали всему человечеству. И он хотел отразить в этих людях путь духовных исканий человечества до Христа и после Него. Наверное, сам Творец направлял тогда его кисть.

       Был в жизни ван Эйка еще один счастливый период – он увлекся портретной живописью. А было это в 30-ых годах. Ему хотелось в портрете показать не просто лицо, руки, плечи своих моделей, не просто добиться сходства, но показать неповторимость духовного мира и характера человека. Он первым заменил тогда погрудный портрет на поясной. Это расширило возможности его творческой задачи как портретиста – показать уникальную личность. Ян ван Эйк мысленно попрощался со всеми портретами, созданными им: «Тимофей», «Портрет жены, Маргариты ван Эйк», «Портрет человека в красной шапке», «Портрет Бодуэна де Ланнуа»… А еще у него был двойной «Портрет четы Арнольфини», который он написал в 1434 году. Вспомнилось лицо итальянского купца и банкира, спокойное, уверенное. А напротив – его юная жена в предвкушении материнства. Ей уже трудно было позировать, и она часто отдыхала. И во время этих перерывов в ней просыпался ребенок, маленькая девочка, какой она, собственно, и была: она улыбалась котенку, гладя его и что-то приговаривая, она жмурилась от солнца, смешно облизывала губы после питья… Прощайте и вы, милая чета Арнольфини!

        Внезапно боль кончилась. Ян ван Эйк успел это осознать до того, как милосердная смерть закрыла своей прохладной ладонью исполненные света глаза величайшего мастера. Так ушел из жизни художник, создавший более ста картин с религиозными сюжетами, портретист и новатор, ярчайший представитель старой нидерландской школы живописи, предтеча Леонардо да Винчи мастер Ян ван Эйк. Шел 1441 год от Рождества Христова.